Недавно прослушал историю из врачебной практики лор-специалиста, работающего в одной из поликлиник Воронежа, на которого напала женщина преклонного возраста, из-за того, что он отказал в направлении к сурдологу в нужное ей время. Врач вызвал полицию, но поскольку видео-камер в медучреждении нет, то заявление полицейские принимать отказались. Руководство, несмотря на то, что это не первый случай нападения старушки на врачей, вынуждено было пойти ей на встречу и выдать талон в удобное для нее время, а врача заставили писать объяснительную записку. Я подумал тогда, что неплохой информационный повод, но в свою колонку на сайт 38news.ru не воткнешь, вот случись такое в Иркутске, тогда другое дело. Не прошло и недели, как подобный случай происходит в Иркутске с куда большим размахом и худшими последствиями. На этот раз на сотрудников медучреждения напал инвалид с ножем и дело приняло нешуточный оборот. Заместитель главного врача и секретарь учреждения госпитализированы в тяжелом состоянии. Новость попала на федеральные каналы и оттуда уже ко мне. Не иначе как перст божий. В ситуацию вмешался губернатор Иркутской области, который был вынужден давать комметарий к очередному трагическому происшествию. Со стороны может показаться, что в области творится беспредел, но тут земляки Игоря Ивановича могут его поддержать и успокоить: на его исторической родине творится тоже не пойми что. Но суть не в этом, как мне кажется, а в том, что ситуация не обусловлена временным помешательством отдельных категорий населения, пускающих в ход по любому поводу ножи и кулаки, а имеет признаки системного характера, как то: незащищенность медика от проявлений стихийных эмоций необузданного характера, и тут нужно принимать меры законодательного характера, приравняв статус работников системы здравоохранения к статусу работников органов внутренних дел и прокуратуры. Ну и камеры конечно установить и пункты пропуска пациентов, и все что обычно делается в местах куда более спокойных, чем поликлиника. В театрах, например.
«Последний акт, конец всей этой странной, сложной пьесы. Второе действие, полузабытье: без глаз, без чувств, без вкуса, без всего.»