«Вроде все, кто хотел, высказались, неопределившихся почти не осталось, и можно было бы перейти к голосованию, отбросив мелкие разногласия, и шелуху. В твердом остатке один вопрос: способно ли общество принять Аллу вместе с ее блаженным супругом на поруки, освободив его от статуса иноагента и, простив ему все шутки и слова, сказанные сгоряча. Поскольку речь не только о семейном благополучии этой пары, но и о их детях, которые точно ни в чём не виноваты, то я бы простил.

Но кто я такой, чтобы кого-то прощать — скажите вы и будете правы. Я не принимал решений, не давал статус, и, следовательно, не могу его аннулировать, да и на каком основании? Но, что-то делать надо, раз мы так все дружно открыли варежку. Именно этот спонтанный акт говорения огромной массы людей и дает повод для общественной дискуссии на важную для нас тему. Либо мы общество, а мы общество — все кто высказались, либо мы говорящие кивины, которые действительно ничего не решают. Над нами власть, действующая из своей логики, но совершенно игнорировать мнение граждан она не может.

Да, — никто нас не спрашивал, да, — до сих пор мы молчали, но поскольку у всех одномоментно развязались языки, то давайте уже вынесем какую-нибудь резолюцию, но не по личности обсуждаемой нами певицы, а по той ситуации которая сложилась: нужны нам эти законы по иноагентам, направлены они на защиту общества, нужно ли их щемить и выдавливать, или это обоюдоострый инструмент борьбы с инакомыслием, и кто бы взял на себя труд разъяснить обществу логику тех, кто выносит решения по отдельным персонам, чтобы иметь возможность хоть в какой-то степени эти решения корректировать.

Либо будет какая-то другая резолюция, санкционирующая дальнейшее безостановочное производство репрессивных законов, и по этой дорожке из желтого кирпича, как Элли из Волшебника Изумрудного города, мы дружно отправимся к волшебнику Гудвину за умом, сердцем, отвагой и правом вернутся в родную хату».