В издательстве Ad Marginem готовится к изданию книга антрополога Дэвида Гребера «Бредовая работа» в переводе Армена Арамяна и Константина Митрошенкова. Один из «антилидеров» движения Occupy Wall Street в своем трактате рассуждает о том, какие виды работ на самом деле никому не нужны.

Всю бредовую работу автор разделил на пять основных категорий. Так, основная задача «шестерки» (flunkie) — придать кому-то важный вид. В прежние времена эту роль выполняли лакеи, сейчас — консьержи, хостес и секретари. «Головорезы» (goons) — к ним автор относит солдат, пиарщиков и специалистов по телефонному маркетингу — часто нужны только потому, что такие работники есть у других. «Костыльщики» (duct tapers) посвящают все рабочие дни исправлению чужих ошибок. «Галочники» (box tickers) существуют для того, чтобы правительственная или частная организация могла отчитаться о попытке что-то сделать или разобраться в случившемся. «Надсмотрщики» (taskmasters) распределяют работу, реальную или бредовую, между сотрудниками, которые могли бы разобраться и без них. Но, помимо этих основных категорий, есть множество других. The Village публикует отрывок из книги о многообразии бредовых работ.

О сложном многообразии бредовой работы

Описанные пять категорий не являются исчерпывающими, и, безусловно, можно предложить и новые типы. Так, мне показалось соблазнительным предложение добавить категорию «воображаемых друзей» — людей, которых якобы нанимают для того, чтобы очеловечить бесчеловечную корпоративную среду, но которые на самом деле в основном заставляют людей участвовать в выдуманных ими мудреных играх. Позднее мы еще поговорим об обязательном участии в семинарах по «креативности» и «осознанности», а также в благотворительных мероприятиях. У некоторых работников вся карьера основана на том, что они переодеваются в разные наряды или разрабатывают глупые игры, призванные наладить взаимопонимание в офисной среде, где все наверняка сильнее обрадуются, если их просто оставят в покое. Это можно считать разновидностью работы для галочки, но ее можно также рассматривать и как отдельный феномен.

«Громоотводы» — это подчиненные, нанятые, чтобы принимать на себя поток жалоб. Однако у них нет никаких полномочий, чтобы что-то изменить.

Как видно из предыдущих примеров, иногда сложно определить, к какой именно категории относится очевидно бредовая работа. Зачастую она включает в себя элементы сразу из нескольких категорий. «Галочник» может одновременно быть и «шестеркой» или же стать ей, если изменятся внутренние правила организации. «Шестерка» может также часть времени быть «костыльщиком» или же стать им на постоянной основе, если возникнет проблема и начальник вместо того, чтобы разобраться с ней, решит, что легче просто перевести одного из своих бездельников-прислужников, чтобы тот ликвидировал ее последствия.

Мне прислал историю человек, который работал в компании, продававшей товары по телефону по контракту с одной крупной IT-фирмой. (Предположим, это был Apple, — я не знаю, так ли это на самом деле: он не сообщил мне точное название.) Он должен был обзванивать корпорации и пытаться убедить их договориться о встрече с торговым представителем Apple. Проблема заключалась в том, что у всех фирм, которые они обзванивали, уже был постоянный торговый представитель Apple, часто работавший в том же офисе. Более того, они прекрасно знали об этом.

Джим: Я часто спрашивал у менеджера, как можно убедить предполагаемого клиента в необходимости встречи с торговым представителем нашего технологического гиганта, если торговый представитель того же самого гиганта уже сидит у них в офисе. Некоторые были растеряны не меньше меня, но более эффективные менеджеры терпеливо объясняли мне, что я упускаю суть: звонки с целью назначить встречу — это игра светских условностей.

Предполагаемые клиенты соглашаются на встречу не потому, что думают, будто это может помочь решить проблемы их бизнеса; они соглашаются из опасения, что отказаться будет невежливо.

Это, конечно, предельно бесполезно, но как именно классифицировать такой случай? Безусловно, агент по телефонным продажам Джим будет считаться «головорезом». Н

о цель такого «головореза» — вовлечь людей в работу для галочки.

Еще одна неоднозначная многообразная категория — это «громоотводы» (flak catchers), которых можно рассматривать как сочетание «шестерок» и «костыльщиков», но у них при этом есть и собственные уникальные характеристики. «Громоотводы» — это подчиненные, нанятые, чтобы принимать на себя поток жалоб, часто обоснованных. Однако они занимают эту должность именно потому, что у них нет никаких полномочий, чтобы что-то изменить по этим жалобам.

Конечно, «громоотвод» — это обычная для любой бюрократической структуры должность. Человека, чья работа — извиняться за то, что плотник не пришел, можно считать своего рода громоотводом, но если так, то его работа была удивительно непыльной. Ему приходилось разговаривать только с преподавателями университета и администраторами, которые вряд ли стали бы кричать, стучать по столу или явно злиться. В других случаях такая работа может быть действительно опасным занятием. Когда я впервые приехал в Соединенное Королевство в 2008 году, одной из первых поразивших меня вещей были повсеместные объявления в общественных местах, напоминавшие гражданам о том, что применять физическое насилие в отношении мелких государственных чиновников запрещено. (Я был поражен, ведь это и так должно быть очевидно. Но, видимо, нет.)

Иногда «громоотводы» прекрасно понимают, чем занимаются. Именно так обстояло дело с Натаниэлем, который записался на практику в колледже в Канаде. Ему поручили сидеть в регистрационном бюро и обзванивать людей, чтобы сообщить, что некоторые бланки были заполнены неправильно и им нужно заполнить их снова. («Поскольку все операторы на линии были студентами, это не давало клиентам возможности беситься слишком сильно. Когда кто-то начинал волноваться, ты первым делом говоришь: „Извини, мужик, я знаю, что это бред. Я сам студент“»). Порой «громоотводы» выглядят трогательно невинными:

Тим: Летом я работаю в общежитии колледжа. Я уже три года на этой работе и все равно совершенно не понимаю, какие у меня на самом деле обязанности.

Похоже, моя главная задача — физически находиться за стойкой регистрации. На это я трачу примерно 70 % своего времени. При этом я могу свободно «заниматься собственными проектами», что в основном означает валять дурака и делать резиновые мячики из ластиков, которые я нахожу в кабинетах. Если я не занят этим, то могу проверить офисную электронную почту (само собой, у меня нет никакой квалификации или административных полномочий, так что я могу только перенаправлять эти письма моему начальнику), перенести посылки, которые оставляют у двери, в специальное помещение, ответить на телефонные звонки (опять же, я ничего не знаю, и мой ответ редко может удовлетворить звонящего), найти упаковки из-под кетчупа 2005 года в ящиках стола или позвонить в техническую службу, чтобы сообщить, что жилец выбросил в измельчитель отходов три вилки и теперь оттуда лезет гнилая еда.

Кроме того, люди часто орут на меня из-за того, в чем я очевидно не виноват. Например, из-за того, что они выбросили три вилки в измельчитель; или из-за того, что неподалеку идет строительство; или из-за того, что они не заплатили за проживание, а мне запрещено принимать 1 400 долларов наличными и мой начальник не работает по выходным; или из-за того, что среди имеющихся каналов нет того, по которому они могли бы посмотреть шоу «Холостяк». Думаю, они просто отводят таким образом душу, ведь мне 19 лет и очевидно, что я совершенно беспомощен.

За эту работу я получаю 14 долларов в час.

На первый взгляд может показаться, что Тим просто «шестерка», как та ненужная секретарша в голландском издательстве: за стойкой регистрации кто-то должен сидеть, иначе это выглядит плохо. Но на самом деле Тим, судя по всему, действительно делает важное дело для своего работодателя, а именно выступает в роли того, на кого могут поорать рассерженные студенты. Иначе зачем бы после трех лет работы начальство по-прежнему держало его в полном неведении? Основная причина, почему я не решаюсь назвать «громоотводов» еще одной категорией бредовой работы, заключается в том, что это реальная работа. Она, в отличие от работы человека, извиняющегося за то, что не пришел плотник, придумана не для того, чтобы восполнить структурный изъян. Тим занимает свою должность, потому что если вы соберете в одном месте много подростков, то у некоторых из них неизбежно будут происходить вспышки гнева из-за глупостей. Работодатель Тима предпочел бы, чтобы они направляли свое негодование не на него, а на кого-нибудь другого. Иначе говоря, у Тима дерьмовая работа, но вот бредовая ли она — это не совсем понятно.

Несколько слов о бредовой работе второго порядка

Наконец, есть еще одна сомнительная категория: работа, которую саму по себе никоим образом нельзя назвать бессмысленной, но которая в конечном счете становится бессмысленной, потому что поддерживает существование бессмысленного предприятия. Очевидный пример — уборщики, охранники, технические службы и другой вспомогательный персонал в бредовой компании. Возьмем, например, офис Курта, который занимается бумагами, необходимыми для того, чтобы перенести компьютер немецкого военного из одной комнаты в другую. Или фирму Нури, которая продвигает неработающий алгоритм. Или любую из сотни липовых фирм, занятых телефонными продажами или комплаенсом.

Если 37 % рабочих мест — это бред, а 37 % из оставшихся 63 % заняты их обслуживанием, то выходит, что чуть больше 50 % всего труда находится в секторе бреда

В каждом из этих офисов кто-то должен поливать растения, мыть туалеты, бороться с насекомыми. И хотя бóльшая часть упомянутых компаний размещается в крупных офисных зданиях, в которых может находиться множество других фирм, — что обычно снижает вероятность того, что какой-нибудь уборщик, электрик или дезинсектор обслуживает исключительно тех, кто считает свое занятие бессмысленным, — если посчитать общую долю работы уборщика или электрика, уходящую на поддержку бреда, то цифры будут очень большими (должно быть, 37 %, если верить исследованию YouGov).

Если 37 % рабочих мест — это бред, а 37 % из оставшихся  63 % заняты их обслуживанием, то выходит, что чуть больше 50 % всего труда находится в секторе бреда в широком смысле этого слова.

Если прибавить к этому бредовизацию полезных профессий (по крайней мере 50 % должностей в офисах; в других областях, вероятно, поменьше) и различные профессии, существующие только потому, что люди слишком много работают (мойщики собак, ночные доставщики пиццы — и это неполный список), то мы, вероятно, могли бы сократить реальную рабочую неделю до 15 или даже 12 часов, и никто бы этого особо не заметил.